Ни левый, ни правый

"Слушайте, да вы ни левый, ни правый!": это замечание, прозвучавшее после одного из моих выступлений, отличается редкой проницательностью. Редкой - потому что мне нечасто приходилось слышать такое. Проницательностью - потому что это правда.

Большинство из нас вместо длинных, детальных определений старается использовать упрощенные формулировки - подходящие к случаю обобщения - ведь это облегчает восприятие наших слов. Однако употреблять их следует с осторожностью, поскольку в семантическом плане подобные емкие понятия могут сыграть с вами злую шутку. Боюсь, именно это и происходит, когда либертарианцы пользуются понятиями "правый" и "левый" - ведь сами они, как я надеюсь показать, не являются ни правыми, ни левыми в общепринятом смысле этих слов.

Термины "левый" и "правый", так или иначе, описывают авторитарную точку зрения: левым или правым можно быть только относительно государства. А свобода никак не соотносится с авторитаризмом "по горизонтали". Связь между либертарианством и авторитаризмом чисто вертикальная: первый выражает стремление подняться ввысь, вырваться из болота, где человек порабощает человека. Но давайте начнем сначала.

Было время, когда понятия "левый" и "правый" можно было считать весьма уместными: они точно определяли суть идеологических разногласий. "Первые левые представляли собой группу только что избранных депутатов Национального учредительного собрания в 1789 г. - в начале Французской революции. Их назвали "левыми" просто потому, что в зале заседаний они сидели слева.

Законодателей, сидевших справа, стали называть "партией правого крыла" или просто "правыми". Правые, или "реакционеры", выступали за высокоцентрализованную власть, принятие законов об особых привилегиях для профсоюзов и ряда других классов или групп, монополию государства в экономике и торговле многими необходимыми товарами, а также сохранение контроля государства над ценами, производством и распределением". (См. Dean Russel, The First Leftist, Irvington-on-Hudson, N.Y.: Foundation for Economic Education, 1951, p. 3)

Идеология левых на практике была аналогична взглядам тех, кто сегодня называет себя "либертарианцами". Правые в этом смысле являлись их полной противоположностью - это были этатисты, сторонники государственного вмешательства в экономику, одним словом, авторитаризма. Во Франции в 1789-90 гг. понятия "левые" и "правые" были весьма актуальны и довольно точно отражали реальное положение дел.

Однако вскоре статус "левых" экспроприировали авторитарные якобинцы, и смысл этого понятия полностью изменился. "Левыми" стали называть сторонников эгалитаризма; это слово стало ассоциироваться с марксовой концепцией социализма - коммунизмом, социализмом, фабианством.

Но как обстояли дела с понятием "правый"? Какое место нашлось для него в связи со смысловым пересмотром термина "левый"? Что ж, об этом позаботились московские аппаратчики - естественно, к собственной выгоде. Все, что нельзя было подвести под определение "коммунистического" или "социалистического", они в пропагандистских целях объявили "фашистским". То есть любую идеологию, которую нельзя назвать коммунистической (левой) теперь многие воспринимают как фашистскую (правую).

Посмотрим, какое определение фашизма дает толковый словарь Webster: "Любая программа по установлению в стране централизованного автократического режима, проводящего крайне националистическую политику, регламентирующего промышленность, торговлю и финансы, вводящего жесткую цензуру и насильственными методами подавляющего оппозицию". Так в чем же состоит разница между коммунизмом и фашизмом? Обе эти системы представляют собой варианты этатизма и авторитаризма. Различия между сталинским коммунизмом и фашизмом Муссолини связаны с незначительными деталями организационной структуры. Тем не менее первый считается "левым", а второй - "правым"!

Какое же место отведено либертарианцам в мире "советской" словесной эквилибристики? На деле либертарианские взгляды - полная противоположность коммунистической идеологии. Однако, используя понятия "левый" и "правый", либертарианец попадает в семантическую ловушку, превращаясь в "правого" (фашиста) просто из-за того, что он не является "левым" (коммунистом). Для либертарианца эти термины - "смысловая могила", лингвистический трюк, исключающий само его существование, и у либертарианцев есть все основания отказаться от обоих понятий.

Есть еще один серьезный недостаток: когда либертарианец использует термины "правый-левый", возникает масса возможностей для применения теории "золотой середины". За последние две тысячи лет на Западе утвердилась аристотелевская теория о том, что самая разумная позиция находится между двумя крайностями: в сегодняшней политической лексике она называется "центристской". Однако, используя термины "правый-левый" либертарианец автоматически провозглашает себя крайне правым, поскольку его взгляды полностью отличаются от коммунистических. Но понятие "правый" в массовом сознании удалось превратить в синоним фашизма. В результате все больше людей считают, что разумнее всего занять позицию между двумя авторитарными крайностями - коммунизмом и фашизмом.

Однако теория "золотой середины" применима не всегда. Она, к примеру, вполне разумна, когда речь идет о выборе между полным голоданием и обжорством. Но она абсолютно не годится, когда нужно ответить на вопрос, что лучше - украсть 1000 долларов или не украсть ничего. В данном случае, согласно теории "золотой середины", идеальное решение состоит в том, чтобы украсть 500 долларов. Так вот, применительно к коммунизму и фашизму (двум сторонам одной медали), эта теория столь же несостоятельна, как и в вопросе о краже.

Либертарианец не может иметь ничего общего ни с "левой", ни с "правой" идеологией, поскольку для него прискорбна любая форма авторитаризма - применение государством силовых методов для контроля над творческой деятельностью человека. Для него коммунизм, фашизм, нацизм, фабианство, "государство всеобщего благосостояния" - любые варианты эгалитаризма - подпадают под довольно циничное определение, которое за много веков до появления всех этих систем насилия над личностью сформулировал Платон:

"Самое главное здесь следующее: никто никогда не должен оставаться без начальника - ни мужчины, ни женщины. Ни в серьезных занятиях, ни в играх никто не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению: нет, всегда - и на войне и в мирное время - надо жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его указаниям. Даже в самых незначительных мелочах надо ими руководствоваться, например, по первому его приказанию останавливаться на месте, идти вперед, приступать к упражнениям, умываться, питаться и пробуждаться ночью для несения охраны и для исполнения поручений. Словом, пусть человеческая душа приобретет навык совершенно не уметь делать что-либо отдельно от других людей и даже не понимать, как это возможно".

Возвышаясь над деградацией

Либертарианцы отвергают этот принцип, и потому не принадлежат к сторонникам авторитаризма - ни левым, ни правым. Либертарианцы, как человеческий дух, который они стремятся освободить, преодолевают эту деградацию - поднимаются над ней. Их позиция, если уж говорить о направлениях, устремлена вверх - в том смысле, как пар над мусорной кучей поднимается в чистое небо. Если к либертарианцам вообще применимо понятие крайности, то пусть в его основе лежит степень, в которой они преодолели авторитарные взгляды.

В свете этой концепции подъема, освобождения - а именно она составляет суть либертарианства - теория "золотой середины" абсолютно неприменима. Ведь не существует середины между нулем и бесконечностью, и предполагать ее наличие было бы абсурдом.

Какую же упрощенную формулировку следует употреблять либертарианцам, чтобы отмежеваться от брэндов "правого" и "левого"? Лично мне еще не удалось ее придумать, так что пока я удовлетворяюсь простой фразой "я - либертарианец" и готов разъяснить это понятие всем, кого волнует смысл, а не ярлыки.

Леонард Рид