Свобода

Идея свободы столь прочно укоренилась во всех нас, что в течение долгого времени никто не осмеливался ставить ее под сомнение. Люди привыкли всегда говорить о свободе с величайшей почтительностью. Такое отношение к свободе есть достижение либерализма, хотя этот факт теперь нередко забывают. И только Ленин называл ее "буржуазным предрассудком". Само название "либерализм" происходит от слова "свобода", а название партии, оппозиционной либералам [оба обозначения возникли в ходе конституционной борьбы первых десятилетий XIX века в Испании] изначально было "рабская" ("servile").

До возникновения либерализма даже мудрые философы, основоположники великих религий, духовенство, воодушевленные самыми лучшими намерениями, и государственные деятели, которые искренне любили свой народ, смотрели на рабство определенной части человеческой расы как на справедливую, в общем полезную и явно благотворную систему. Некоторым людям и народам, как считалось, свобода дарована природой, другие же "осуждены" на рабство. Таким образом думали не только хозяева, но также и большее число рабов. Они мирились со своим рабским положением не только потому, что им приходилось подчиняться превосходству хозяев в силе, но также и потому, что они находили в этом некое благо: раб был освобожден от забот о своем хлебе насущном, так как хозяин был обязан снабжать его всем жизненно необходимым. Когда в XVIII и в первой половине XIX века возник либерализм, чтобы уничтожить крепостное право и подчинение крестьянского населения Европы и рабство негров в заокеанских колониях, немало искренних гуманистов объявили себя противниками этого. Несвободные работники привыкли к своей зависимости и не воспринимали ее как зло. Они были не готовы к свободе и не знали, что с нею делать. Прекращение хозяйской заботы было бы для них пагубным. Они были бы не способны управлять своими делами таким образом, чтобы всегда обеспечивать себе больше, чем то количество, которого было едва достаточно для удовлетворения первых жизненных потребностей, и вскоре впали бы в нужду и нищету. Эмансипация, таким образом, не только не дала бы им ничего, имеющего реальную ценность, но серьезно ухудшила бы их материальное благосостояние.

Поразительно, что можно было услышать, как эти взгляды выражали даже рабы. Для того чтобы противостоять таким суждениям, многие либералы считали необходимым представлять в качестве общего правила (и даже в преувеличенном виде) исключительные случаи жестокого обращения. Эти крайности никоим образом не были правилом. Были, конечно, отдельные примеры плохого обращения, и тот факт, что такие случаи существовали, был дополнительным основанием для уничтожения этой системы. Как правило, однако, отношение хозяев к рабам было человечным и мягким.

Когда тем, кто рекомендовал уничтожить принудительную зависимость с общегуманистических позиций, говорили, что сохранение этой системы было также и в интересах рабов и крепостных, они не знали, что ответить. Ибо против этого аргумента в защиту рабства существует только один довод, который может опровергнуть и действительно опровергал все остальные, - а именно, что свободный труд несравнимо более производителен, чем рабский. Раб не заинтересован в том, чтобы стараться изо всех сил. Он работает ровно столько и настолько усердно, насколько это необходимо для того, чтобы избежать наказания за невыполненный минимум работы. С другой стороны, свободный работник знает, что чем большего результата он достигает своим трудом, тем больше ему заплатят. Он напрягает все свои силы для того, чтобы повысить свой доход. Достаточно сравнить те требования, которые предъявляются к работнику, обслуживающему современный трактор, с относительно скромными затратами ума, силы и прилежания, которые всего два поколения назад считались достаточными для крепостного пахаря России. Только свободный труд может совершить то, что должно требоваться от современного промышленного рабочего.

Бестолковые болтуны могут, следовательно, бесконечно спорить по поводу того, предназначены ли все люди для свободы и готовы ли они к ней в данный момент. Они могут продолжать утверждать, что существуют расы и народы, которым природой предписана жизнь в рабстве, и что расы господ несут долг сохранения остального человечества в зависимости. Либерал ни в коей мере не будет выступать против их аргументов, потому что его аргументы в пользу свободы для всех без исключения совершенно иного рода. Мы, либералы, не утверждаем, что Бог или Природа задумали всех людей свободными, так как не посвящены в замыслы Бога или Природы, и мы из принципа избегаем вовлечения Бога или Природы в спор о земных делах. Мы утверждаем, что система, основанная на свободе для всех работников, гарантирует наивысшую производительность труда и, следовательно, служит интересам всех. Мы нападаем на принудительное рабство не потому, что оно выгодно только "хозяевам", а потому, что убеждены: в конечном счете оно вредит интересам всех членов общества, включая "хозяев". Если бы человечество оставалось верным практике содержания всей или даже части рабочей силы в рабстве, изумительные экономические достижения последних ста пятидесяти лет были бы невозможны. У нас не было бы ни железных дорог, ни автомобилей, ни самолетов, ни пароходов, ни электрического освещения и энергетики, ни химической промышленности, мы жили бы как древние греки или римляне, при всей их гениальности, - без всего этого. Достаточно просто упомянуть об этом, чтобы каждому было понятно, что даже бывшие хозяева рабов и крепостных имели все основания быть удовлетворенными ходом развития общества после уничтожения принудительного рабства. Европейский рабочий сегодня живет в более благоприятных и приемлемых внешних условиях, чем жил когда-то египетский фараон, несмотря на то что фараон управлял тысячами рабов, в то время как рабочий не зависит ни от чего, кроме силы и умения своих рук. Если бы набоб из давних времен был помещен в те условия, в которых живет современный простой человек, он бы без колебания объявил, что его жизнь была нищенской по сравнению с той, которую ведет в наше время человек даже среднего достатка.

Это - плоды свободного труда. Свободный труд способен создать больше богатства для всех, чем рабский труд когда-то давал хозяевам.

Людвиг фон Мизес, из книги "Либерализм в классической традиции"